Во времена нашествия монголо-татар для русских женщин не было ничего хуже, чем попасть в плен к этим варварам, поскольку пребывание в неволе у Золотой Орды было самым жестоким наказанием, и даже хуже смерти.
Культовый образ
В качестве самого удачного олицетворения женщин, предпочитающих смерть, нежели татаро-монгольский плен, стал образ княгини Евпраксии Рязанской. Ее супругом был князь Федор Юрьевич, отказавшийся от пересылки в Орду по указу хана Батыя знатных красавиц Рязанского края в 1237 году, хотя бытует мнение, что он не захотел отдавать в плен собственную супругу. За этот «подвиг» его казнили. Евпраксия, узнав о том, что ее мужа больше нет в живых во время подхода татар к городу, чтобы не стать пленницей, убила собственного сына и сама покончила жизнь самоубийством. Есть версия о том, что она бросилась с крыши дома, другая гласит о падении с колокольни церкви св. Николая.
Как бы там ни было, исследователи полагают, что жена князя – образ вымышленный, поскольку о ее трагической гибели написано лишь несколько строк в одном из изданий, но о том, как она жила, никакой информации нет. Кроме того, русскую княгиню называли византийской принцессой, при том, что тогда Византийской империи не было. Также нет ни одного подтверждающего факта о том, что она состояла в браке с рязанским князем. Поэтому, все это наталкивает на мысль, что Евпраксия – женщина-миф, а точнее, образ, который олицетворял решительность всех русских красавиц, которые боялись и всячески старались избежать плена. Однако, русская православная церковь все же канонизировала все семейство: князя Федора Юрьевича, Евпраксию и их сына – Ивана-Постника.
Вызывают одну лишь жалость
Как правило, у всех кочевнических народов практика захвата в плен была нормой, одни лишь воины хана Батыя во время своих походов на Северо-Западные земли Руси в 1237 году похитили и заключили в плен около 90 000 человек, большинство из которых были женщины и дети, поскольку с представителями мужского пола, за исключением ремесленников, они расправлялись на месте.
В числе первых, посетивших Орду, стал европеец из Италии Джованни Карпини, написавший о том, что пленники, которых держат в домах в качестве рабов, практически сидят без воды и еды, одеты в тряпье, и вызывают одну лишь жалость. О своих впечатлениях иностранец написал в трудах «Истории Монгалов, именуемых нами Татарами» и «Книга о Татарах». Побывавший «в аду» итальянец упомянул о том, что большинство пленных попадали к плохим хозяевам, у которых они с утра до ночи трудились, не покладая рук и не имея никакого личного времени. Как только наступал вечер, обессиленные рабы просто падали с ног, а на сон им выделяли лишь 3-4 часа.
Жестокие надругательства
У татаро-монгол не было исключений в отношении к жителям того или иного завоеванного города. В своем труде Ибн аль-Асир описал ситуацию 1920 года, когда воины Чингиз-хана убили всех выживших в Бухаре, кто не представлял для них никакой ценности или был угрозой (молодых и крепких парней, стариков и старух), прямо посреди городской площади. После этой массовой расправы происходила дележка пленников между собой. Жуткое зрелище, когда ребенка отлучают от матери, или всех членов семьи «распихивают» по разным хозяевам. После распределения пленных, воины насиловали женщин, причем на глазах остальных пленных, не имевших возможности этому противостоять.
Историк из Персии – Шараф Ад-дин Язди в одном из своих трудов написал, как воины Тимура отобрали для своего хозяина около 5 000 пленников в очередном поселении, выбирая самых красивых девушек и детей. Войско оседало в этом городе надолго, пока не насытилось завоеванной «добычей», затем покидало его, поставив на телеги шатры с молодыми пленницами. Исследователь описывает, как Татары, на ходу перепрыгивали с коней в шатры, чтобы предаться очередной любовной связи с одной из русских красавиц. И таких повозок было неисчислимое количество, как пишет историк, поэтому если бы кто-то и потерял одну из них, то искал бы месяцами.
Пытки и издевательство
Как правило, всем пленным приходилось пройти через пытки, особенно тем, кто входил в число знатных личностей. Мужчины и женщины подвергались им в том месте, где были пойманы, причем их мучили до тех пор, пока они не выдавали все, что интересовало варваров: где хранятся деньги, драгоценности и прочие ценные вещи, предметы.
Пленников могли продолжать пытать и в плену, если воинам нужна была дополнительная информация о ценностях. В своих мемуарах историк и дворянин С. Броневский писал о том, как некоторые деревенские красавицы выдавали себя за знатных княжон, и в результате «попадали» под еще большие пытки, когда татары пытались у них выяснить, насколько велико состояние их семейства.
Об этих жестоких мерах и насилии узнал весь русский народ, поэтому все женщины старались избегать плена, а если не удавалось, то кончали жизнь самоубийством. Как-то русская княжна Агафья Всеволодовна – супруга князя Юрия Всеволодовича зимой 1238 года, когда татары уже почти вошли в город Владимир, взяла свою дочь и других жителей, укрывшись в Успенском соборе. Они выбрали жестокую смерть – сгореть заживо в огне, чем попасть в плен к захватчикам.
Рынки невольников
Вторым путем пленниц был невольничий рынок, где в рабыни отбирали самых миловидных девушек и женщин, причем из знатных семей. Даже малейший физический дефект был поводом, чтобы использовать пленницу в качестве «скота». В своих трудах исследователь А. Бахтин писал, что таким женщинам вырывали ноздри, отрезали уши, ставили клеймо на лоб или щеки, затем заковывали в кандалы и использовали для выполнения самой грязной и тяжелой работы. На ночь их всех загоняли в одну темницу, а в качестве пищи бросали как собакам подгнившее мясо. Любая провинность не сходила с рук: их так иссекали плетями, что некоторые не выдерживали и просили о смерти.
Наибольшую ценность русские женщины представляли для повелителей Крыма и других татарских поселений, несмотря на то, что они отличались жестким характером и непокорностью. Многие неоднократно перепродавали русских невольниц, причем не только в ближнее, но и дальнее зарубежье – Египет, Сирию, откуда уже назад дороги не было. За знатных, грамотных и талантливых красавиц работорговцы получали хороший куш. Поэтому татары умудрялись накануне торгов обучать простых девушек игре на любом инструменте, одевали их в шикарные наряды, выдавая за русских княжон и получая за их продажу хорошие деньги. Красивая, да еще и умная рабыня – наилучший подарок, который за год передавался нескольким хозяевам.
Гарем или услужение
Мужчины служили в роли массовой силы для захвата очередного города или поселения, а красивых женщин отправляли в гарем, некоторые становились прислугами знатных татарок и ханских жен. В книге А. Бахтина написано о том, что в пути ханскую жену, как правило, сопровождали 8 юных красавиц. Две из них служили в качестве опоры для госпожи во время поездки на арбе, а остальные 6 сидели по обе стороны от нее.
Примечательно то, что повозку важной персоны сопровождала еще целая сотня арб, каждая была снаряжена 5-ю прислужницами. У знатных татарок русские пленницы были в качестве мебели, они использовали их для развлечения, а также за счет них демонстрировали свой статус. Жены татар более низшего звена имели по 3-4 прислужницы и если их госпожа скоропостижно умирала, то пленниц всех или выборочно хоронили вместе с ней.
Куда хуже была жизнь в гареме, где царила строгая иерархия, неоспариваемые правила, ну а если женщина чем-то не угодила хозяину, ее тут же казнили. Казнь была разной: женщин душили, отравляли змеиным ядом или топили. Практически в каждом гареме насчитывалось до 1000 наложниц-рабынь, попавших в плен, врученных в качестве дара или купленных на невольничьем рынке.
Некоторые историки утверждают, что русский терем является олицетворением татарского гарема, где женщина ведет закрытый образ жизни в полной изоляции от общества и лишена возможности решать что-либо самостоятельно.
Примечательно то, что С. Аверкиев в своем труде «Влияние татар на жизнь русского народа» написал, что до появления татаро-монголов русские женщины практически были на равных правах с мужчинами. Ну а «пришедшая» от татар традиция затворничества позже стала нормой в российских теремах, якобы, таким образом мужчина прячет свою женщину от посторонних.
